В
необъятном мире толстовских образов, идей, раздумий о жизни нашлось место и для
своеобразного кодекса здоровья. Он сложился у Толстого не сразу. С годами
писатель все более явно чувствовал, что возможности духовного выражения связаны
с физическими силами, здоровьем, с тем, что он позднее метко назвал жизнью
тела. И он вырабатывает свой режим труда и отдыха, свою систему гигиенических
мер, указывая, что в сохранении здоровья «весь вопрос в том, как разделить
время труда, как питаться, чем, в каком виде, как лучше одеваться,
противодействовать сырости, холоду».
«В
народе нет здравых гигиенических понятий»,—писал Толстой и старался нести эти
понятия в широкие массы. О значении, которое он придавал гигиене, говорит объем
санитарно-просветительной литературы, выпускавшейся в конце XIX века издательством «Посредник», где Лев Николаевич
редактировал серию популярных книг по уходу за детьми, физическому воспитанию,
борьбе с алкоголизмом.
Толстой
рекомендовал к изданию книгу главного врача детской больницы в Москве Е. А.
Покровского «Первоначальное физическое воспитание детей». По предложению
Толстого этот врач написал популярную брошюру об уходе за малыми детьми,
которую писатель отредактировал, и -сам написал главу о вреде соски. При
участии Льва Николаевича был издан сборник «Первые понятия о том, как живет
наше тело, что для него полезно и что вредно».
В
1847 году девятнадцатилетний Толстой разработал для себя правила умственного
труда.
«1)
Что нужно непременно исполнить, то исполняй несмотря ни на что;
2)Что исполняешь, исполняй хорошо;
3)Никогда не справляйся в книге, если
что-нибудь забыл, а старайся сам припомнить;
4)Заставляй постоянно ум свой
действовать со всею ему возможною силой;
5)Читай и думай всегда громко;
6)
Не стыдись говорить людям, которые тебе мешают, что они мешают; сначала дай
почувствовать, а ежели он не понимает, то извинись и скажи ему это».
Он
начал усердно заниматься гимнастикой, записав позднее в дневнике, что
гимнастика «необходима для развития всех способностей». В его комнате висели
кольца, трапеция, на яснополянском дворе был турник. В 1848 году он посещал в
Москве курсы гимнастики и фехтования. Для себя Толстой составил список из
двадцати обязательных физических упражнений и отметил следующие правила их
выполнения:
«1)
Останавливайся, как только почувствуешь легкую усталость;
2)Сделав какое-нибудь упражнение, не
начинать нового, пока дыхание не вернется к своему нормальному состоянию;
3)Стараться сделать на следующий день
то же количество движений, как и накануне, если не больше».
Позднее
привычку к гимнастике он стремился выработать у своих детей. Старшая дочь, Т.
Л. Сухотина-Толстая, вспоминала: «Еще с папа бывало веселое занятие—это по
утрам, когда он одевается, приходить к нему в кабинет делать гимнастику. «его
была комната.... с двумя колоннами, между которыми была вделана железная рейка.
Каждое утро он и мы упражнялись на ней. Делали мы и шведскую гимнастику, причем
папа командовал:—раз, два, три, четыре, пять. И мы, напрягая наши маленькие
мускулы, выкидывали за ним руки: вперед, вбок, кверху, книзу, кзаду. Папа был
замечательно силен и ловок и всем нам, детям, передал исключительную физическую
силу».
Гимнастикой
с гирями писатель занимался до глубокой старости. «Ведь я, знаете, подымал одной
рукой пять пудов»,—заметил он однажды. В1909 году в шутливом соревновании по
пригибанию руки к столу Лев Николаевич оказался сильнее всех присутствующих, а
каждый из них был едва ли не вдвое моложе его. В беге он, семидесяти лет,
обгонял своего молодого друга—двадцатилетнего пианиста А. Б. Гольденвейзера и
окрестных крестьянских детей.
Л.
Н. Толстой любил купаться и хорошо плавал. Важным оздоровительным средством он
считал массаж, растирания, убеждал в этом друзей.
Стремясь
к самосовершенствованию, Толстой освободился от "вредной привычки:
перестал курить. Отказался он и от употребления вина. Давалось это ему нелегко:
курить бросал несколько раз. Когда его спросили: «Вы думаете, что курить во
время писания вредно? Чем же?»,—ответил категорически: «Ослабляет силу мысли и
делает неясным ее выражение». Алкоголь и табак он называл одурманивающими
веществами и подчеркивал, что «освобождение от этого страшного зла будет эпохой
в жизни человечества». Именно Толстым было основано одно из первых в России
обществ трезвости, названное им Согласие против пьянства». Перу писателя
принадлежит.статья «Для чего люди одурманиваются?».
Толстой
считал первостепенным условием продуктивности труда строго размеренный образ
жизни, принуждал себя к такой строгости.
Вставал
он около восьми часов утра. Полчаса совершал прогулку. Как вспоминает врач Д.
П. Маковицкий, Толстой не упускал возможности принять воздушную ванну,
раздевшись в укромном уголке сада. Ранняя прогулка взбадривала. «Утром я
чувствую себя ребенком»,—говорил писатель в восемьдесят лет.
Возвратившись,
он пил в кабинете ячменный кофе, иногда с миндальным молоком и несколькими
кусочками сухого черного хлеба, знакомился с письмами, тотчас же- диктуя
ответы, нередко прочитывал несколько страничек из книг «Круг чтения» и «На
каждый день», иной раз для вдохновения играл на рояле и затем приступал к
литературной работе, продолжавшейся до двух-трех часов дня.
Работа
была законом жизни и не зависела ни от каких обстоятельств. «Лучше дурно
сделанная работа,—утверждал Толстой,—чем ничего. Ежели ты приучишь себя
работать даже и тогда, когда ты не расположен, то насколько легче будет идти
работа, когда ты расположен к ней».
После
напряженной литературной работы писатель в любую погоду, даже в
тридцатиградусный мороз, отправлялся на прогулку, продолжавшуюся не менее трех
часов, не раз ходил он пешком из Ясной Поляны в Тулу. Многокилометровые
переходы становились для Толстого и отдыхом, и интенсивной физической
тренировкой, и своеобразной лабораторией творчества. Он шел быстрым шагом,
ступал мягко, через лужи и канавы перепрыгивал с легкостью, останавливался,
чтобы занести в записную книжку возникшие мысли, впечатления, наблюдения.
«Ежедневные
продолжительные прогулки верхом или пешком по полю, по лесным тропинкам и
особенно по шоссе, идущему из Тулы в Орел прямо мимо Ясной Поляны,—замечал
близкий писателю литератор П. А. Сергеенко,—составляют для Льва Николаевича
лучшие лечебные средства. Здесь во время хороших и долгих прогулок он укрепляет
свои нервы, здесь он вынашивает и проверяет свои думы, здесь и непосредственно
знакомится с представителями рабочей России».
Часто—и
зимой и летом - Толстой отправлялся на прогулку верхом. Он любил лошадей, знал
в них толк, в августе 1881 года, когда ему было уже больше пятидесяти лет,
сообщал жене, что гонял на корде жеребцов. Даже в восьмидесятилетнем возрасте
он однажды объезжал норовистую лошадь.
Отдыхом
для Толстого были и поездки на велосипеде: в его московском доме в Хамовниках и
сегодня можно увидеть велосипед, на котором Лев Николаевич ездил до глубокой
старости. Любил он после обеда заняться различными играми: крокетом,
лаун-теннисом, городками, играл в чехарду, возился с крестьянскими ребятишками.
Под парусами и на веслах в небольшой лодке проделал однажды путешествие по
Волге от Саратова до Астрахани; в дневнике записал: «было очень поэтично и
полно очарования для меня по новизне мест и по самому способу путешествия».
Но
самым эффективным отдыхом для писателя была физическая работа, особенно на
воздухе. Удовольствие доставляла усталость после такой работы, и он писал; что
«уставать и даже очень сильно, на воздухе, весной, в путешествии или на
пахоте—есть положительное благо во всех отношениях, а остальное, то есть
отсутствие усталости, труда—есть зло».
Собственно,
для Толстого не существовало резкого разделения труда умственного и
физического: он ощущал их в единстве и после часов, проведенных за письменным
столом, устремлялся к делам, требовавшим рабочей сноровки. В письмах Толстого
часто встречаются упоминания о том, что «нынче пахали», «нынче едем с Колечкой
сеять». Зимой Лев Николаевич брался пилить и колоть дрова. В дождливую погоду
сапожничал.
Пользу
физического труда и его абсолютную необходимость Толстой подчеркивал не раз,
настойчиво: «Для меня ежедневное движение телесной работы необходимо, как
воздух. При усидчивой умственной работе без движения и телесного труда сущее
горе. Не походи, не поработай я ногами и руками в течение хоть одного дня,
вечером я уже никуда не гожусь: ни читать, ни писать, ни даже внимательно
слушать других, голова кружится, а в глазах звезды какие-то и ночь проводится
без сна».
Как
и каждый человек, Толстой не избежал болезней, иногда тяжелых: пневмоний с
высокой температурой и сердечной недостаточностью, стенокардии, холецистита. Но
знавший его врач писал, что именно «благодаря... телесной силе и... образу
жизни он был в состоянии преодолеть тяжкую болезнь».
А
каким было отношение Толстого к медицине? Д. П. Маковицкому он говорил: «Есть
два способа борьбы с болезнями. Один в том, чтобы закалять себя, чтобы болезнь
не пристала (правильно жить), другой в том, чтобы, заболев, лечить болезнь...
Первый способ—медленный, но гораздо важнее». Эти взгляды Толстого были созвучны
мыслям передовых русских врачей того времени.
Относясь
спокойно к смерти и в старости готовя себя к ней, Толстой не переставал
радоваться каждому новому дню труда.
В
1901 году, в семидесятитрехлетнем возрасте, Толстой в ответ на слова жены Софьи
Андреевны: «Скучно жить в старости»—воскликнул горячо и убежденно: «Нет, надо
жить, жизнь так прекрасна!»
С.
А. ГУРЕВИЧ, врач
|
